Питер Сингер: навстречу противоречиям. Философ освобождения животных и эффективного альтруизма обсуждает cancel culture, капитализм и пандемию, а также свой новый «Журнал спорных идей»
РедакцияАвстралийский философ и профессор биоэтики Питер Сингер еще в молодости стал вегетарианцем после того, как узнал о жестокости, творящейся на фабричных фермах. В 1973 г. он опубликовал эссе «Освобождение животных», которое впоследствии превратилось в полноценную книгу и вдохновило современное движение за права животных.
Сейчас Сингеру 74. Автор 17 книг, он писал о жизни и смерти, о Гегеле и Марксе, о политической философии и глобализации. Впрочем, его персона сопровождается различными спорными утверждениями. В частности, Сингер выступал за право родителей прерывать жизнь новорожденных с серьезными инвалидностями. Эта точка зрения в своё время вызвала множество протестов. Тем не менее, слава противоречивого мыслителя нисколько не смущает учёного. И в прошлую пятницу он со товарищи запустил новый проект – рецензируемый «Журнал спорных идей»1.
Мы публикуем краткий пересказ его интервью Нью-Йоркеру, вышедшего в этот понедельник.
О философских последствиях пандемии:
Меня интересуют конкретные вопросы. Как мы должны распространять вакцину? Как мы решаем, оправдана ли изоляция? Если нам не хватает коек для интенсивной терапии, респираторов, следует ли отдавать предпочтение людям моложе, у которых впереди больше жизненного времени, или людям, которые могут иметь такие же потребности, но с гораздо меньшей ожидаемой продолжительностью жизни? Я думаю, что пандемия обостряет [эту дилемму] и заставляет нас отвечать на многие вопросы, которые скрывались. Это не значит, что до пандемии не было людей, умирающих от предотвратимых болезней, которым можно было помочь. Пандемия сильно повлияла на нас, но она не убила столько людей, сколько умирает каждый год от предотвратимых причин, связанных с бедностью.
Сингер ещё в 2015 году в книге «Самое хорошее, что вы можете сделать» сказал о риске серьезной пандемии из-за того, каким образом мы обращаемся с животными.
Фабричные фермы – источник двух рисков. Использование антибиотиков в кормах животных приводит к возникновению устойчивых к антибиотикам бактерий. Вначале я стал вегетарианцем из-за заботы о животных. Затем произошло изменение климата. И хотя поначалу казалось, что речь идет о сжигании ископаемого топлива, оказалось, что производство мяса вносит в проблему климата значительный вклад. Таким образом, у вас появляется дополнительная причина не есть мясо или быть веганом.
О приоритете богатых стран в получении вакцин первыми:
Я считаю позорным, что вакцины скупают богатые страны, в некоторых из которых потребность в вакцине, я бы сказал, относительно низкая. У нас очень мало заболевших в Австралии, но мы заказали более чем достаточно вакцин для вакцинации всех жителей страны.
Нет никакого мирового правительства, мы — мир суверенных наций. Правительства должны совместно решать, как распределять бремя [обеспечения мира вакцинами] между богатыми странами – так же, как в Парижском соглашении распределяется бремя сокращения выбросов парниковых газов.
Сингер называет себя консеквенциалистом – он придерживается взгляда, что о действиях нужно судить по их последствиям. В «Освобождении животных» Сингер призывает нас «взять на себя ответственность за свои жизни и сделать их настолько свободными от жестокости, насколько это возможно».
Воспринимайте деньги, которые вы тратите на продукты, как своего рода галочку в бюллетене за ту или иную отрасль или метод производства. «Освобождение животных», по сути, говорит: «Прекратите есть продукты, сделанные из животных, с которыми жестоко обращались. Не надо никакой социальной революции – её слишком сложно осуществить – надо сосредоточиться на том, чтобы побудить людей изменить свои обычаи».
О скепсисе в отношении Маркса:
Я изучал его, когда был аспирантом, и существовал такой взгляд на раннего Маркса – в значительной степени основанный на некоторых неопубликованных работах – который был полностью основан на идеи отчуждения. Затем произошел решительный прорыв где-то около 1848 года – сначала была своего рода гегелевская философия Маркса, а затем возник другой, научный марксизм, и между ними не было особой связи. Изучая это, я был убежден, что это неправильно, что существует преемственность и что можно объяснить, о чем говорил Маркс в более поздних произведениях, глядя на его ранние сочинения. Это объясняет некоторые недостатки Маркса. Идея о том, что история ведет к своей цели, где будут разрешены все противоречия, пришла прямо от Гегеля. Я думаю, что у Маркса есть несколько интересных критических анализов того, что происходит в капиталистических обществах, но его мысль о том, что революция неизбежна, мне кажется неверной.
Читайте также
Воспринимайте деньги, которые вы тратите на продукты, как своего рода галочку в бюллетене за ту или иную отрасль или метод производства.
Движение, которое выросло вокруг философской работы Сингера, в конечном итоге оказалось вполне совместимым с капитализмом в том смысле, что некоторые из его последователей – миллиардеры, которые решили раздать накопленные деньги. О том, стал ли капитализм объектом философского анализа философа:
Моя философская работа нейтральна в отношении того, какая экономическая система лучше. Я думаю, мы застряли в капитализме и останемся в нём в обозримом будущем. У нас и дальше будут миллиардеры, и будет гораздо лучше, если они будут такими, как Билл и Мелинда Гейтс или Уоррен Баффет, которые раздают большую часть своего состояния, а не просто строят для себя яхты всё большего размера.
Я думаю, было бы лучше, если бы у нас была экономическая система, в которой бы не было миллиардеров, но тот уровень производительности, что достигали миллиардеры, сохранялся, а деньги бы распределялись справедливым образом. Не думаю, что такая система появится в ближайшее время. Если в какой-то стране начинают облагать налогом миллиардеров, они уезжают в другие страны.
В книге «Жизнь, которую вы можете спасти» Сингер приводит доводы в пользу очень высоких зарплат для генеральных директоров. Также он пишет, что неравенство является проблемой только потому, что оно ведет к угнетающим отношениям, но само по себе не является неправильным.
Я думаю, что моя точка зрения заключалась в том, что для корпораций, которые ведут бизнес на миллиарды долларов, разумно платить миллионы тому, кто может поддерживать такой уровень прибыльности. В этом есть смысл.
Была бы система лучше, не будь генеральных директоров с зарплатой в пятьдесят миллионов долларов? Да, было бы лучше. Но я вижу трудности в реальных изменениях, не только в культуре, но, возможно, в противодействии некоторым аспектам человеческой природы, которые выделяются в культуре и которые люди затем начинают рассматривать как естественные. Это непросто изменить.
То же и с верой в рыночную конкурентноспособность. И с определением ценности исходя из того, сколько вы зарабатываете, а не из социального блага, которое вы производите. Есть много книг, которые говорят: «Это нехорошо, мы должны измениться». Но не похоже, что написание книг об этом действительно имеет длительный эффект. Я пришел к выводу, что поощрение богатых людей отдавать половину своего дохода принесёт пользу с большей вероятностью.
О расовом и гендерном разнообразии в академическом сообществе:
Я работал со многими философами, которые не были мужчинами, но в основном они были белыми. Сейчас у меня есть проект, посвященный проблеме мирового населения, с Алексом Эзехом, демографом нигерийского происхождения из Университета Дрекселя. В университете Монаша я работал с Паскалем Касимба, африканцем по происхождению, над проектом, касающимся экстракорпорального оплодотворения. Я также был соавтором учёных азиатского происхождения, например, Ю-Кван Нг. Но я должен сказать, что хочу работать и видеть прогресс с теми людьми, идеи которых, как вы понимаете, находятся на том уровне обсуждения, который мне интересен. Если говорить о работе африканцев, то я мало осведомлен о публикациях, которые – не совсем уверен, как это сказать – участвуют в том же обсуждении, в котором участвуют вышеупомянутые персоны.
Безусловно, недостаточно представлены философы африканского или афроамериканского происхождения – в тех разделах философии, в которых я специализируюсь. И женщины мало представлены, хотя, думаю, что это меняется. Всю свою карьеру я старался поддерживать женщин в философии. Но все же они пока представлены недостаточно. Я был президентом-основателем Международной ассоциации биоэтики в начале восьмидесятых, и мы очень старались достичь глобального представительства [рас и гендеров]. Поэтому не могу сказать, что я не старался [достичь разнообразия], хотя правда в том, что на самом деле это не было одним из моих приоритетов.
Об эммиграции (Сингер в одном из подкастов заявил, что у государств есть моральный императив не открывать границы, так как это всколыхнёт обратную волну – сродни той, что привела Трампа к власти):
Думаю, вас это не удивляет, учитывая, что я консеквенциалист. В идеальном мире у нас были бы открытые границы, без сомнения. Это имело бы много хороших последствий и, безусловно, позволило бы беженцам избежать угнетения и геноцида. Очевидно, подобное помогло моим родителям, и поэтому я существую.
Читайте также
Но я видел эффект для режимов, которые открывали границы. Я был одним из основателей организации Australian Greens, которая сказала, что мы должны принять всех так называемых «лодочников» из Афганистана, Ирана и других мест, которые искали убежища в Австралии в восьмидесятые и девяностые годы. Какое-то время это делали и лейбористы. Но было ясно, что консерваторы использовали эти проблемы, чтобы показать, что Австралия будет наводнена чужеземцами, и я почти уверен, что это стоило лейбористам федеральных выборов по крайней мере один раз. А затем мы стали свидетелями других негативных последствий: не только закрылись границы, и беженцы были помещены в ужасные лагеря для задержанных, но консерваторы также выступили против принятия каких-либо мер по борьбе с изменением климата. Они сокращают иностранную помощь, они разрушают больницы, школы и университеты. Такова реальная цена.
Европейскому союзу пришлось осознать то же самое. Некоторое время у власти были правые – в Венгрии, Польше и Италии. Ясно, что иммиграция была одним из факторов избрания Трампа в 2016 году. Вот почему, как консеквенциалист, я думаю, что нужно придерживаться политики, которая подразумевает некоторые ограничения.
Я бы сказал, что [консеквенционализм] относится к определенному уровень реализма, а не умеренности. Но реализм иногда требует умеренности. Джереми Бентам до того, как в Великобритании был принят Закон о реформе 1832 года, выступал за распространение права голоса на всех мужчин. И он написал своим коллегам, что включил бы и женщин в это заявление, если бы это не угрожало тем, что заявление будет высмеяно, и, следовательно, они потеряют шанс получить всеобщее избирательное право для мужчин.
О «Журнале спорных идей»:
Это реакция на тревожную тенденцию к ограничению свободы мысли и дискуссий, в том числе в академической жизни. Франческа Минерва, Джефф МакМахан и я решили создать журнал, который, во-первых, был бы готов публиковать противоречивые идеи и не отказываться от статей, если против них собраны петиции, а во-вторых, позволял бы публиковать статьи под псевдонимом – насколько нам известно, такого нет ни в одном рецензируемом академическом журнале. Если аргументация хороша и рецензент это подтверждает, мы не отклоняем публикацию на основании её спорности. Это попытка предоставить своего рода место, которое нельзя будет «отменить» (can’t be cancelled) – в том смысле, что обсуждение нельзя будет остановить устрашением.
Пожалуй, неудивительно, что, в первом номере есть пара статей по гендерным вопросам. Например, означает ли термин «женщина» взрослую человеческую женщину? И значит ли это, что в том есть биологический компонент, а не просто вопрос гендерных предпочтений?
У нас есть еще одна интересная статья под названием «Когнитивный креационизм», в которой исследуются параллели между креационизмом молодой Земли и идеологическими взглядами, отвергающими хорошо установленные факты в генетике, особенно связанные с различиями в когнитивных способностях, — у разных людей, а не между демографическими группами. Есть статья, в которой блэкфейс2 обсуждается с точки зрения различных культурных традиций, обсуждается, может ли блэкфейс быть приемлемым. Есть статья по защита прямого действия, чтобы остановить жестокое обращение с животными. Есть статья, в которой поднимается вопрос о том, нужен ли деспотизм, чтобы остановить изменение климата. Есть статья о наказании, в которой рассматривается принудительная кома как альтернатива длительному тюремному заключению. Есть статья об эпистемологии «без платформера» – мысль о том, что некоторые идеи настолько глупы, что им нельзя предоставлять платформу, и в работе утверждается, что это не так.
Журнал специально нацелен на защиту молодых ученых, у которых нет постоянной должности. Но если проблема только в том, что люди пишут таким авторам злобные письма, для меня не проблема [опубликовать их]. Свобода слова распространяется и на людей, которые пишут враждебную критику в Твиттере. Я думаю, нужно просто стать толстокожим. Но если ни один издатель не прикоснётся к авторам из-за боязни быть заклейменным, то, думаю, тут у нас проблемы. Джон Стюарт Милль прямо говорит об этом: оскорбление не может служить основанием для запрета свободы слова, потому что она [свобода] – слишком широкое понятие.
Если аргументация хороша и рецензент это подтверждает, мы не отклоняем публикацию на основании её спорности. Это попытка предоставить своего рода место, которое нельзя будет «отменить»
О том, считает ли Сингер протесты против своих работ в прошлом, формой “отмены” (cancelling):
Читайте также
Такого термина не было в 1989 году, но, да, я думаю, протесты в Германии, безусловно, были попыткой лишить меня возможности выступать публично. Тем не менее, в этом нет ничего личного. Можно сказать, что я непоколебимый сторонник свободы мысли и выражения.
О грани между свободой слова критиков и cancellation:
Я считаю, что университеты должны быть местом для свободного обсуждения идей. Пусть в других местах выбирают, кого приглашать, а кого нет.
Является ли предложение платформы идеям, которые в дальнейшем могут быть сочтены репрессивными, участием в притеснении?
Нет, я думаю, что предложение платформы для аргументированных мнений не означает угнетения. Я думаю, это попытка докопаться до истины.
Если окажется, что аргумент, опубликованный в «Журнале спорных идей», приносит больше вреда, чем пользы, что будет дальше?
Это вполне возможно – что отдельный аргумент может принести больше вреда, чем пользы. Я и мои соредакторы убеждены, что продвижение свободы мысли и дискуссий в целом принесет больше пользы, чем вреда, даже если иногда отдельная статья приносит больше вреда, чем пользы.
Чтобы привлечь ученых к ответственности, необходимо выявить недостатки их аргументов.
Но если человек издает под псевдонимом, все это происходит как бы за завесой анонимности.
Это правда. Они не получают признания за свою аргументацию, по крайней мере, до тех пор, пока остаются под псевдонимом, но они также не получают осуждения за выдвижение плохой аргументации, если она разоблачается как неверная. Полагаю, для нас важнее, чтобы идеи были разоблачены как неправильные — или нет, если это не так.
О разнообразии в редакционной коллегии – идеологическом и с точки зрения тематики, с точки зрения опыта:
Мы сделали и продолжаем делать все возможное, чтобы редакционная коллегия была разнообразной. Она безусловно разнообразна по идеологическим позициям. Разнообразна ли она с точки зрения этнического происхождения, гендерного разнообразия и так далее? Думаю, мы попытались, но, может быть, еще не достигли совершенства.
Было бы для вас затруднительным опубликовать статью о расе, скажем, не зная расы автора?
Я думаю, что статью нужно рецензировать на основании ее аргументов. Очевидно, что в аргументах, основанных на личном опыте, важным фактором является идентичность. Но я думаю, что могут быть и аргументы, которые можно оценить независимо от личности автора.
О прежних проектах:
Я начал переосмыслять «Освобождение животных». Основной текст не обновлялся со времен издания 1990 года. На самом деле, у меня сейчас есть научный сотрудник, который обрабатывает несколько статей об экспериментах на животных, и они довольно удручающие. Мне казалось, [в этом направлении] произошли большие изменения. Но я читаю отчеты, и такое ощущение, будто я вернулся в Нью-Йоркскую публичную библиотеку в 1974 году и вновь натыкаюсь в журналах на сведения об ужасных экспериментах.
Я говорил о потенциально возможной книге об этике и народонаселении с Алексом Эзехом. Мне кажется интересным вопрос, является ли сегодня население планеты причиной проблем. Возможно, это будет следующая большая новая книга, которую я напишу.
О том, было ли несоответствие между философскими убеждениями Сингера и тем, что в 1999 году в The New Yorker он говорил о деньгах, которые тратил на уход за его матерью, страдавшей деменцией:
Я не в полной мере соответствую действительно высоким стандартам, которые вы можете увидеть в «Голоде, достатке и нравственности», где я полагаю, что единственное реальное место остановки – это когда отдать больше означает навредить себе в той же мере, в какой ты поможешь другому. Это невероятно сложный ориентир, и я никогда не утверждал, что соответствую ему. Я трачу деньги на себя и свою семью. Деньги, которые мы с сестрой потратили на мою мать, на то, чтобы она чувствовала себя комфортно, – вероятно, с этими деньгами можно было сделать нечто большее. Но, как я уже сказал, подобное верно в отношении многих вещей, на которые я трачу деньги.
О том, считает ли себя хорошим человеком:
Да, потому что это наводит на мысль о сравнении с другими людьми, и я думаю, что по этим стандартам я хороший человек. Считаю ли я себя идеально хорошим, совершенным человеком, светским святым? Определённо нет.
Вы можете прочитать полный текст интервью на английском языке в журнале The New Yorker.
