Угроза векторального класса. О “Манифесте Хакера” МакКензи Уорка

В 2004 году теоретик культуры, философ и публицист Маккензи Уорк опубликовал Манифест Хакера (A Hacker Manifesto). Состоящий из 17 глав, Манифест подвергает острой критике процесс коммодификации (отоваривания) информации в эпоху цифровой культуры и глобализации и выделяет класс хакеров — тех, кто путем взлома (не обязательно компьютерного) противостоит данному процессу.

Следует отметить, что сам Уорк обращает внимание на то, что сегодня термин «хакер» приобрёл более узкое, криминальное значение. Если в 2004-ом он символизировал технологически подкованного подпольщика, то сейчас всё больше воспринимается как довесок традиционной геополитической борьбы. Впрочем, если говорить о терминологии, Уорк признаётся, что, работая над Манифестом, он увлекался игрой с языком. «Я бы сказал, он [манифест — прим. перев.] написан на Европейском — воображаемом языке, — говорит Уорк, — состоящем в равной степени из церковной латыни, марксизма и делового английского». Автор подчеркивает саксонские корни слова «хакер» и отделяет его от абстрактных существительных латинского происхождения, на которых выстроен весь текст манифеста [1].

Как марксист, Уорк с упоением прибегает к теории классовой борьбы и вводит хакерский класс, который, по стечению обстоятельств, оказывается на одной стороне с традиционным рабочим классом, но, в отличие от последнего, работает с информацией. И не в смысле повседневной рутины. Хакеры производят новые информационные взаимодействия, а не просто «заполняют бланки». Результат труда хакера имеет товарное выражение в форме интеллектуальной собственности. То, что производит хакер, может быть превращено в авторские права, патенты и торговые марки.

Уорк утверждает, что новая информация происходит из взлома. А любой взлом начинается с «абстракции» — конструирования новых отношений из различных не связанных между собой сущностей. Из «сырых» данных хакеры создают новые концепции, восприятия и ощущения. Всё вокруг — это код, который хакер может взломать, — будь то «программирование, языки, поэзия, математика или музыка, кривые или цветовосприятие» [2]. После взлома хакеры продуцируют возможность для новых вещей вой­ти в мир. То, что они создают, не обязательно «великое» или «даже хорошее», но новое в областях культуры, искусства, науки и философии или «в любом производстве знаний, где данные могут быть извлечены из него». Неважно, программист вы или философ, учитель, музыкант или физик: если вы, по сути, производите новую информацию — это взлом. В этом смысле, хакеры — это креаторы, привносящие новые идеи в мир.

Читайте также

В начале был сериал… Как «Твин Пикс» стал предвестником сериальной революции, и при чём тут Жижек?

Что объединяет хакерский класс и рабочих (labor) сегодня? По мнению Уорка, это — необходимость заниматься рискованным трудом и жить в турбулентных условиях переразвитого (overdeveloped) мира [3]. Мира, где товарная экономика пожирает сама себя. Мира, где информационные потоки распространяются по многочисленным каналам — векторам, которыми владеют представители господствующего векторального класса.

«Их власть заключается в обладании вектором, по которому движется информация — и как команда, и как feedback» [4].

Уорк предостерегает: тип производства, в который мы входим — это не капитализм в классическом понимании, «это гораздо хуже». В переразвитом мире информационная структура (своего рода третья природа) руководит старыми производственной или дистрибьютерской инфраструктурами (второй природой), которые, в свою очередь, управляют планетарными ресурсами (природой, как она есть).

Правящий векторальный класс превращает информацию в собственность, а собственность в асимметрию, неравенство и контроль. Их задача — достичь информационной монополии и постоянно извлекать ренту с удерживаемых векторов.

При этом Уорк тонко подмечает, что векторальный класс жаждет постоянной, почти рутинной инновации. В условиях, когда потребительское внимание постоянно угасает, накапливается скука, постоянно требуется новая итерация старых свой­ств: новое шоу, новое приложение, новое лекарство, новое устройство. Стратегией, которая снижает риски поиска таких постоянных инноваций, стала, к примеру, стратегия старт-апов. Она распределяет и приватизирует риск, обеспечивая привилегированный доступ к инновациям, которые начинают доказывать свою ценность для векторального класса, чья «бизнес-­модель» — обладать, контролировать, избавляться, судиться и (если необходимо) основывать новые виды интеллектуальной собственности.

Уорк отмечает, что борьба за достижение классового сознания объединяет хакеров и рабочих. Однако, их классовые сознания не одинаковы. Если для рабочего главными вопросами являются солидарность и равенство, то хакер жаждет различия, признания своих достижений «коллегами», что делает его подверженным влиянию буржуазного индивидуализма, пропагандируемого векторальным классом.

В интервью 2017 года МакКензи Уорк, переосмысляя концепцию векторального мира, утверждает: хакеры выиграли битву, но проиграли вой­ну. «То, что Дебор называл détournement¹ , стало не авангардом, а практической популярной культурой» [5]. Как только производственные силы достигли определенной точки, информация, будучи, по мнению Уорка, онтологически не совместимой с частной собственностью, вырвалась на свободу, став свободной от цепей товарной формы. «Мы выиграли. На волю вырвались не только поп-песни и фильмы, но, что более важно, патенты на лекарства или производственные процессы». Но выиграв битву, проиграли вой­ну: коммодификация перегруппировалась на более высоком уровне абстракции. Векторальный класс нашел способы отоварить формы экономики дара (gift economy). Он коммодифицировал не данные, но метаданные — информацию о том, где находится информация и что она собой представляет.

«Взгляните на ведущие компании из списка Fortune 500, и становится ясно, что, так или иначе, они в настоящее время в основном занимаются информационным бизнесом, с реальной механикой создания субподрядов на основе краткосрочного лизинга и договорных обязательств. Нефтяные компании занимаются поиском информации. Автомобильные компании делают бóльшую часть своих денег на финансовых деривативах. Большие магазины – логистические компании. Фармацевтические компании – патентные хозяйства. Крупные ритейлеры продают всё ту же дешевую хрень, но тщательно управляют своими нематериальными брендами».

«Это основа практически любой успешной глобальной корпорации, — говорит Уорк. — Она контролирует информацию об информации. Контролирует информацию как форму, а не содержание. Так же и государство. Всё, что беспокоит людей относительно деятельности АНБ (NSA) — почти то же, чем занимается Wal-­Mart и Google. Они обладают нами посредством метаданных. Класс векторалистов победил — пока что».

Читайте также

Размышления «храброго антропоконсерватора». Интервью с профессором В.А. Кутырёвым

Однако, всё это, по мнению Уорка, более чем бессмысленно, ведь экология фактически мертва, и это сравнимо с утверждением Ницше о том, что Бог мертв. Наступил антропоцен, и больше нет гомеостатического цикла, в который можно вернуться, отказавшись от пластиковых пакетов.

«Мы строим третью природу как гиперреальное». Необходимо выработать общий для хакера и работника проект и взломать современную инфраструктуру, чтобы построить другой мир.

Будучи фанатом Александра Богданова (одного из крупнейших идеологов социализма, который в своё время ввёл понятие «техническая интеллигенция»), Уорк демонстрирует приверженность идее о необходимости культурной борьбы для победы в борьбе классовой. Он грезит новым перерождением марксизма в эпоху технологий и глобального потепления и задается вопросом, как бы мог выглядеть проект #Marx21c. Называя эту инициативу головокружительной перспективой, Уорк даже не отрицает полезность идеологии как некой «структуры чувствования, которая действительно мотивирует и соединяет».

«Можем ли мы побуждаться чем-то другим, кроме как зависть, жадность, злость, ярость и прочие кликбейты геймифицированного, отоваренного, гиперреального мира? Могут ли быть другие мировоззрения и мировоззрения других?»

спрашивает Уорк.

И отвечает: необходимо возродить и переосмыслить такие забытые инициативы Богданова, как тектология и пролеткульт. Первая, будучи философской концепцией, напоминает, по словам самого Уорка, «философский Github» — проект самоорганизации рабочего и хакера (или, во времена Богданова, «научно-­технического работника»), основанный на том, что поиск решения (взлом) одной задачи умозрительно становится возможной формой для другой задачи. Второй же есть автономное культурное производство этих двух классов.

«Я думаю, что мы должны заново взглянуть на все прошлые успехи и неудачи и собрать воедино новые организационные и культурные формы, в том числе Пролеткульт XXI века, — говорит Уорк. — Это означает самоорганизоваться товарищеским (comradely) способом, чтобы получить отдачу в нашей повседневной жизни».

Читайте также

Mark C. Taylor. «After God». Introduction

Концепция векторального мира, разработанная Уорком, на первый взгляд, выглядит удобной политэкономической моделью, способной объяснить события последних десятилетий. В самом деле, можно сказать, что Стив Джобс середины 70-ых — это самый яркий хакер той эпохи, человек создавший новую абстракцию, которая легла в основу крупнейшего хака парадигмы. Но узость классовой теории не позволяет ответить на вопрос, почему Стив Джобс стал крупнейшим векторалистом и потерял ли он, в таком случае, черты хакера?

К тому же не стоит забывать, что такая инициатива Богданова, как пролеткульт была ничем иным как средством разрушения старой дворянской культуры России, нанесшая серьезный ущерб культурному наследию страны.

Возможно ли, что МакКензи Уорк видит в марксизме и его утопических производных лишь то, что видно публицисту левых взглядов, живущему в «пузыре переразвитого мира» Нью-­Йорка XXI века, — мифологию, привлекающую искушенный, уставший от однообразия ум социолога? И возможно ли, что такой социолог совершенно упускает из вида все те катастрофические последствия, которые повлекло за собой реальное воплощение классовой теории в XX веке?

Вы можете прочитать перевод главы из книги «A Hacker Manifesto» во втором выпуске журнала СТОЛ.

Список литературы:

1. Shammas Victor L., Holen Tomas B. Leaving the Twenty-­First Century: A Conversation with McKenzie Wark. Continental Thought & Theory, 2018 (https://www.victorshammas.com/s/Shammas-and-Holen-McKenzie-Wark-Interview.pdf);
2. Wark, McKenzie. A Hacker Manifesto. Harvard University Press, 2004;
3. Wark, McKenzie. Digital labor and the anthropocene. Available: http://dismagazine.com/disillusioned/discussion-­disillusioned/70983/mckenzie-wark-digital-­labor-and-the-anthropocene/. Last accessed 25.02.2019;
4. Wark, McKenzie. #Marx21c. Available: https://arcade.stanford.edu/content/marx21c. Last accessed 16.05.2019;
5. The hacker. Interview by Richard Marshall. 3: AM Magazine, 2017. http://www.3ammagazine.com/3am/the-hacker/.

1. Détournement (с французского «незаконное присовение») — процесс «похищения» идеи и доведения её до абсурда при помощи повторения или искажения, предлагаемый ситуационистами с целью «вскрыть идеологическую природу медиаобраза и неполноценный статус формы в высоком искусстве и переквалифицировать их для политического использования» (Modernism, Antimodernism, Postmodernism: ArtSince 1900).